Как на Котре, на реке. Рыбалка (Часть2)

Я пытался понять, что именно дед будет делать, по-этому просто наблюдал. На рыбалке, вообще, главное - наблюдать. А дед вытащил из телеги веревку с серьезным таким, кованным где-то в мастерских, крюком. Затем вытащил из той же телеги двух «обсмаленных», в смысле зажаренных при помощи газовой горелки, голубей. Раз - два, насадил голубей на крюк, как опытный рыбак насаживает на крючок опарышей. Потом дед вернулся к воде.

Взмах руки и что-то плюхнулось в черные воды Котры совсем недалеко от берега. Дед кивнул и привязал веревку к стволу нависшего над водой дерева. Дальнейшего я не видел. У меня впервые за этот день случилась сильная поклевка. В следующие десять минут, сильный голавль водил меня по берегу. Потом, после того, как голавль оказался на берегу, я некоторое время отходил от такой неожиданной радости, достал газетку, просматривал объявления бесплатно попивая холодное пиво из запотевшей бутылки. А дед уехал. Мы увидели его уже после того, как рассвело.

Ночь была достаточно успешной в плане лова. На прикормку подошел, расшевеленный ночной прохладой лещ. Попадались трофейные экземпляры, о которых в случае их схода, придумывают легенды и анекдоты. Но не о них речь в моем рассказе.

Дед приехал на телеге. Но на этот раз, лошадь он сразу же выпряг. Подошел к дереву, к стволу которого была привязана веревка. Потрогал ее, кивнул. Подвел к дереву лошадь... Такого способа лова я еще никогда не видел. Он развязал узел на стволе, после чего, явно чему то сопротивляясь, ловко продел конец веревки в какое-то кольцо на сбруе лошади, ловко связал немудреный узел и слегка расслабился. Напряглась лошадь.

- Но! - он слегка, подхлестнул лошадь. Она послушно уперлась ногами в грунт и сделала несколько натужных шагов вперед. Вода в заливчике буквально вспенилась. Что-то слишком большое для неширокой Котры упиралось, не хотело вылезать из воды. Боролись между собою вода и земля. Но земля была сильнее. Лошадь, понукиваемая дедом упорно шла вперед, а водное существо медленно сдавалось.

Это был сом. Большой, даже по Неманским меркам. Лежал на берегу, рядом с телегой. Беззвучно открывал рот, словно пытался сказать что-то.

- Сынки, не допоможите, - впервые дед заговорил с нами. - Старый я стал. Сам не подниму.

Он показал на сома. Мы помогли.

- Дзякуй, хлопцы.

Дед улыбнулся, показав нам два ряда стертых, пожелтевших, но все-таки своих зубов.

- У мяне там яшчэ закидухи. Я к вам падыйду потым (У меня там еще закидухи. Я к вам подойду потом. (перевод с белорусского))

Он действительно подошел к нам еще раз. Сперва занес несколько сомов в телегу. А одного сомика, килограмма на четыре принес нам в благодарность за помощь. Мы, понятно, отказались. Дед настаивал. В итоге сошлись на том, что его жена перекрутит этого сома на фарш. А нас он ждет на котлеты из сома с бульбой и самогонкой ближе к двум часам дня...

- Дед Антось, а с тем большим что делать будешь? - спросил я, когда угощение было съедено, а неплохая бурачанка (сорт белорусской самогонки из свеклы) была выпита.

- А что с ним, с сомом сделаешь?

- Порублю на части, сварю, да свиньям дам. Держать свинью - удовольствие дорогое. Попробуй, прокорми....

Он говорил на странной смеси польского и белорусского языка, но опьяненный мозг легко переводил его слова на понятный. Он рассказывал о своей жизни до Второй мировой, о рыбалке в этих местах. А я сидел и думал почему-то о Котре. Ведь если дед Антось часто так ловит, то откуда в реке такие сомы берутся? А может они еще крупнее вырастают? Может он был такой последний, а его свиньям...
- А что, хлопцы, может еще по одной?
Мы переглянулись, и я обреченно начал вытаскивать из рюкзака закуски, пока моя рука не наткнулась наконец на заветную бутылку...